"И еще как быть с теми, кто до светлого дня не дожил? Воскресение мертвых ожидается?"

Всё это ИМХА махровая, то, во что верю лично я. Продолжать?

Лично я верю, что душа каждого человека живет в этом мире не один раз, а проходит круги перерождения в разные тела и каждый раз начиная развитие  с нуля. Это могут быть мужчины и женщины, из разных эпох, в разных социальных статусах, с разными привычками, но с изначально схожими характерами (душа-то одна), которые могут изменяться и развиваться в процессе жизни. После смерти эта конкретная личность блокируется, и человек живет заново, ничего не помня. Именно отсюда, кстати, все эти способы вспомнить предыдущую жизнь.  Насколько я понимаю, каждая жизнь должна принести душе человека определенный опыт и послужить уроком в каких-то вопросах.

После Последней Битвы каждая душа впитает в себя жизненный опыт прожитых ею жизней и за счет этого станет намного мудрее и лучше. Таким образом произойдет слияние - все души вспомнят все свои жизни и все уроки, которые они получили. Они устыдятся своих плохих поступков, и возрадуются хорошим, особенно если им расскажут о последствиях плохих поступков и дадут возможность самим их прочувствовать.

В качестве доказательства всего этого у меня есть только мои видения, а вы же понимаете что это за доказательства. Но я птавда это видел, и верю во всё это.

болтаем, конечно.
но смысл в этом я вижу такой: по моему мнению, все нынешние проблемы вокруг - это "цветочки", "первые звоночки", хоть и все более громкие. Не за горами время, когда трудно будет каждому. И в такое время очень важно знать, что для тебя самое главное, чем, как ни жаль, можно пожертвовать, а за что следует держаться до конца.

про Гитлера-художника знала, про Сталина-поэта не настолько. Но все равно в тех же условиях множество нормальных людей не сделали таких выборов, как они. Спрос с них за их деяния по полной.

А вот насчет "после смерти сожалеть… и исправиться в следующей жизни", это сфера не из моего "сам видел", могу лишь ссылаться на свидетельства очень уважаемых людей, святых. Они все говорят, что передумать, измениться можно, я не знаю, почему, только в этой жизни, пока носишь тело. Тоже не знаю как произошло когда-то падение ангелов, ставших бесами, но с тех пор там, в бестелесном мире, точно все закрыто. Бесы могут злиться, но раскаяться и вернуться на небо, в отличие от людей, нет. И людям очень четко сказано, что важно решить все при жизни, и особенно важно, как умереть, потому что "в чем застану, в том и сужу".

А жертвовать - это терять, отдавать что-то ради чего-то. Делать выбор. Типа "кошелек или жизнь".

про "вторую попытку", про новые жизни не видела, чтоб точно было сказано, есть они или нет. Зато там ооочень много предупреждений, что даже прожив жизнь по человеческим меркам вполне прилично, можно потом попасть вовсе не туда, куда ожидал.
Человек был создан "по образу и подобию". И изначально его душа была чиста, как снег. Но произошло падение. И с тех пор каждая человеческая душа - поле боя добра со злом. При свободе выбора самого человека. За каковой он потом и отвечает…

сильно не уверена, что ребенок рождается чистым. Малышу еще и года нет, а он, рассердившись, бьет маленькой ручкой или кусает первыми зубками свою маму. Причем ярость на мордашке написана самая настоящая. Собственничество для малютки тоже естестенно, и делиться его приходится долго и трудно учить, как и учитывать хотя бы элементарно интересы других людей.   Много в малышах и хорошего, многого нашего зла они действительно не знают, и исключения среди них по всем мной названным пунктам бывают, но они не ангелы, это точно.

Не у всех. Но есть. Мир же искажен...

Разговор в "Беседке" о необходимости ограничения потребностей свернул на другое. А тема, на мой взгляд, осталась. Вот, немного не моих слов:

Клайв Льюис: О том, как неестественна роскошь

К несчастью для англичан, наш хваленый «общий дух» нередко бывает в высшей степени частным. Мы осведомлены о вполне простительных, но глубоко личных взглядах людей, достаточно для того влиятельных. Если люди эти к тому же очень богаты, возникает гнуснейшая из деспотий – деспотия вежливая.
Казалось бы, «общий дух» – это дух, для всех общий. Однако в нашей стране, в нашу эпоху именно этого и нет. Мы скорее обзаведемся общими кухнями и прачечными, чем общим, поистине общественным мнением. В сущности, будь оно у нас, мы обошлись бы без этих кухонь и прачечных.
Если бы Англией правильно правили обыкновенные англичане, вероятно, прежде всего изменилось бы представление о жизненном стандарте: мы считали бы нормальной не жизнь богача, а жизнь умеренно бедного человека. При всем уважении к собственности мы четко различали бы то, что необходимо клерку, от того, что для него – исключительная роскошь.
Разница эта очень существенна, но мы ее не ощущаем, потому что наш стандарт – стандарт правящего класса, у которого роскошь превращается в потребность так же быстро, как свинина превращается в сосиски. Богатые не могут вспомнить, откуда пошли их потребности, и не могут положить им предела.
Возьмем, к примеру, автомобиль. Без сомнения, герцогу он кажется таким же необходимым, как кров; вполне возможно, что скоро ему покажется необходимым летающий корабль. Но из этого не следует (как думают отсталые скептики), что автомобиль и кров одинаково нужны. Это значит просто, что человек может привыкнуть к искусственной жизни; и никак не значит, что нет жизни естественной.
Зоркий здравый смысл всегда увидит разницу между бездомностью и отсутствием аэроплана, и никакая гонка изобретений его не разубедит. Мы исходим из ненормальных потребностей, но можно исходить из нормальных. Самый пристойный аристократ смотрит на мир с аэроплана. Обычный человек – в лучшем случае с крыши.
Говорят, что роскошь относительна. Это не так. Роскошь – не просто дорогое новшество, которое может стать и потребностью. У нее – особая суть; и там, где действительно есть общественная жизнь, ее допускают, иногда ругают, но всегда узнают с первого взгляда. Духовно здоровый человек слышит предупреждение: некоторые приятные по своей сути вещи исключительны, если же станут правилом – поработят его.
Схватите на Харроу-роуд растерянную швею, катайте ее целый час на автомобиле, и она подумает, должно быть, что это очень приятно, довольно странно и немножко страшно. Дело не в том (как скажут релятивисты), что она никогда не каталась в автомобиле. Она никогда, быть может, не гуляла на цветущем лугу; но если вы ее туда перенесете, ей не будет ни странно, ни страшно – только хорошо, привольно и немножко одиноко.
Она считает автомобиль чудищем не потому, что его не понимает; она считает его чудищем, потому что видит хорошо, а он – чудище и есть. Ее бабки и прабабки, и весь народ, породивший ее, жили вполне определенной жизнью. Сидеть на лугу они могли, нестись со скоростью ядра – навряд ли.
Незачем презирать швею, если она взвизгнет, когда автомобиль тронется с места. Напротив, мы должны почитать ее, слышать в ее визге знамение, как слышали некогда готы в крике рассерженных женщин. Ее ритуальный клич знаменует духовное здоровье, быстро и верно отвечает на вызов.
Швея потому и мудрее дамы, что еще способна чувствовать разницу между лугом и автомобилем. По несчастной случайности, она живет в экономической неволе и, наверное, чаще видит автомобили, чем луга. Но это не лишило ее безошибочной проницательности; она не спутает естественное с искусственным. Пусть не ей, пусть людям вообще естественное доступней. Дешевле сидеть на лугу и смотреть на автомобили, чем смотреть из автомобиля на мелькающие луга.
Как кому, а мне собственный автомобиль нужен не больше, чем собственная лавина. Говорят, если посчастливится, очень интересно съехать с горы на снегу – намного интересней, чем на леднике, который проползет дюйм в столетие. Но мне такие развлечения чужды, и не потому, что я еще не привык, а по самой своей сути.
Лошадь или велосипед – вещи нормальные, люди любят смотреть по сторонам; и человек не заставит коня, велосипед – не заставит человека резко переменить жизнь. В автомобильной езде есть что-то сверхъестественное, как в полете на Луну; мне кажется, и то и другое должно оставаться исключением, приключением.
У моего идеального героя будет свой конь, но он не постыдится брать автомобиль напрокат. Нет лучшего учебника жизни, чем сказки. Очень хорошо, что прекрасный принц скачет на белом пони из золотых королевских конюшен. Но если ему придется проехать часть пути на огненном драконе, он обязан к концу сказки вернуть дракона колдунье. Не стоит держать драконов дома.
Да, в роскоши есть что-то жуткое, и здравая душа человеческая всегда это чуяла. Повествования о сугубой роскоши, от «Тысяча и одной ночи» до книг Уйды и Дизраэли, похожи на сон, порою – на кошмар. Этот разгул фантазии непрочен, случаен, как опьянение (если опьянение еще считают случайным).
Наверное, жить в фантастических чертогах до смерти скучно; туда можно лишь зайти, заглянуть, как в виденье. И то, что я думаю о прежних прихотях богатства – о благовониях или блеске, – думаю и о новой прихоти, скорости.
Когда я ворвусь к герцогу во главе мятежной толпы, я скажу ему: «Мы оставим вам ваши исключительные радости, если вы примете их как исключение. Мы разрешим вам пользоваться дикими и дивными силами, если вы сочтете их дикими и дивными, а не обычными, не своими. Обязывая вас (по семнадцатому пункту восьмого декрета Республики) дважды в год нанимать автомобиль, чтобы ехать к морю, мы не отнимаем у вас роскошество, мы его защищаем».
Вот что скажу я герцогу. Что ответит герцог – дело другое.

а у меня сейчас пост, и оказывается, без многих "необходимых" вещей можно обойтись. По крайней мере, в смысле жрачки

мне худеть пока не актуально
а христианский пост...  В непостное время довольный, вроде бы, организм оказывается подспудно тратит кучу ресурсов на то, чтобы определить и изыскать, чем бы еще ублажить себя, любимого. Когда ему эта возня хотя бы частично перекрыта, можно увидеть много нового и интересного.

без радости жить нельзя. И самый короткий и не требующий доказательств способ ее получить - побаловать тело. И за этим не увидеть другого, например, того, о чем учит христианство. А христианам заповедано "всегда радуйтесь".

потому что то, кому мы угождаем - Бог. Который есть любовь. Который ею создал весь мир, каждый его атом и нас тоже. И кому же, как не Ему лучше всего знать, в чем наше счастье и как нас туда провести. И угождать Ему - это максимально раскрыться, предоставив себя Его ведению. Почему это трудно? Из-за въевшейся в гены вредной привычки  все сделать ровно наоборот - свернуться и пытаться устраивать свой внутренний мирок

Это значит, по-Вашему - "вера в Бога" в смысле "доверие Ему"?

да. у кого есть вера, тот может и по воде пройти, и "Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси". Ну, мне до такого...  Пытаюсь хотя бы в малом.

Адаригель
откуда такие мрачные мысли?
почему не представить, что ищущие того, чтоб в их сердца вошел Тот Кто есть любовь, будут помогать, прощать, пропускать вперед? И увидеть, что действительно этого ищущие стараются так и делать? Почему обязательно судить, толкать и марать?