Информацию гомеостат может собирать из различных ведомств, также автоматизированных. Или же предприятия и весь народ страны каждый месяц (или даже неделю) будут посылать необходимые машине данные. Так можно будет собрать достоверную информацию для обработки системой.

Плюсы такой системы - нет бюрократических проволочек, стратегия развития страны выбирается автоматически в сторону максимального роста комфорта и благосостояния населения. Заметьте, нет чиновников и пр. тунеядцев. Нет взяток и краж государственных сумм.

но в нашу эпоху научно-технического прогресса уже трудно провести четкую границу. ибо тот же компьютер - в зависимости от сферы применения - можно отнести и к первой и ко второй группе, то же самое - относительно автомобиля.

То есть, по-вашему, я без промышленности себе предмет потребления никакой произвести не могу? Скажем, взять кусок глины и слепить из него какую-нибудь посудину или тот же кирпич, или из куска дерева выточить ложку?

технологии изначально создавались для получения избыточного продукта при уменьшении затрат разного рода ресурсов, а соответственно - максимизации прибыли

Вы не станете отрицать, что бухгалтерия, или склад - тоже часть процесса производства (подчеркиваю - не производственного).

Ну, во-первых, не обязательно ресурсы истощаемые - когда люди перешли от бронзовых орудий к железным, бронзы им хватало

А кто стремится? Вы? Я? Стремятся государства.

И технология - такой же товар, и изобретатель - такой же производитель, и риск так же присутствует

- Слушай, но почему страшно? Ну, работали - точнее, ты работал. Ну, сделал опытную установку, а на ней открытие. Способ синтеза информации в человека - заветная мечта алхимиков. Расширяет наши представления о человеке как информационной системе... Ну, и очень приятно! Когда-то короли щедро ассигновали такие работы... правда, потом рубили  головы  неудачливым исследователям, но если подумать, то и правильно делали: не можешь - не берись. Но нам-то ничего не будет. Даже наоборот. Почему же так страшно?
   "Потому что сейчас не средние века, - отвечал я себе. - И не прошлое столетие. И даже не начало XX века, когда все было впереди. Тогда первооткрыватели имели моральное право потом развести руками: мы, мол, не знали, что так скверно выйдет... Мы, их счастливые потомки, такого права не имеем. Потому что мы знаем. Потому что все уже было.
   ...Все было: газовые атаки - по науке; Майданеки и Освенцимы - по науке; Хиросима и Нагасаки - по науке. Планы глобальной войны - по науке, с применением математики. Ограниченные войны - тоже по науке... Десятилетия минули с последней мировой войны: разобрали и застроили развалины, сгнили и смешались с землей 50 миллионов трупов, народились и выросли новые сотни миллионов людей - а память об этом не слабеет. И помнить страшно, а забыть еще страшнее. Потому что это не стало прошлым. Осталось знание: люди это могут.
   Первооткрыватели и исследователи - всего лишь специалисты своего дела. Чтобы добыть у природы новые знания, им приходится ухлопать столько труда и изобретательности, что на размышление не по специальности: а что из этого в жизни получится? - ни сил, ни мыслей не остается. И тогда набегают те, кому это "по специальности": людишки, для которых любое изобретение и открытие - лишь новый способ для достижения старых целей: власти, богатства, влияния, почестей и покупных удовольствий. Если дать им наш способ, они увидят в нем только одно "новое": выгодно! <…>
И все же люди - в основном народ хороший, иначе мир давно бы превратился в клубок кусающих друг друга подонков и сгинул бы без всякой  термоядерной войны. Но... Ведь если не считать мелких природных неприятностей: наводнений, землетрясений, вирусного гриппа - во
всех своих бедах, в том числе и в самых ужасных, виноваты сами люди. Виноваты, что подчинялись тому, чему не надо подчиняться, соглашались с тем, чему надо противостоять, считали свою хату с краю. Виноваты тем, что выполняли работу, за которую больше платят, а не ту, что нужна всем людям и
им самим... Если бы большинство людей на Земле соразмеряло свои дела и занятия с интересами человечества, нам нечего было бы опасаться за это открытие. Но этого нет. И поэтому, окажись сейчас в опасной близости от него хоть один влиятельный и расторопный подлец - наше открытие обернется страшилищем.
   Потому что применение научных открытий - это всего лишь техника. Когда-то техника была выдумана для борьбы человека с природой. Теперь ее легко обратить на борьбу людей с людьми. А на этом пути техника никаких проблем не решает, только плодит их. Сколько сейчас в мире научных, технических, социальных проблем вместо одной, решенной два десятилетия назад: как синтезировать гелий из водорода?

Может быть, прозвучит несколько кощунственно - но ведь Природе зачем-то понадобилось, чтобы у Вашей подруги не было детей? Не дай Бог, конечно - но не окажется ли в конечном итоге, чтобы этого ребенка в самом деле не было? Да. медицина сейчас позволяет сохранить жизнь многим, кто умер бы еще 100, и даже 10 лет назад - но чем расплачивается за это благо Человечество?

Но - я вам приведу вопиющий, как по мне, пример использования тех же самых восхваляемых Вами технологий в качестве средства наживы.
Это - СПИД.

Представьте, что в следующий раз Вы воплотитесь на той же Земле - только гораздо более изгаженной...

не крик абсолютно здорового самца в стиле "Уничтожим всех уродов"

может стоит подумать не только о том, как нам "комфортней" провести свои дни здесь, но и как - если уж отбросить идею о перевоплощении - оставить эту планету более приспособленной для жизни потомков...

Это пи....! Я себе просто представить не мог ничего подобного. Когда власти сказали «Надо эвакуироваться!» большинство горожан как обычно ... забили. По пять раз в год тогда придётся уезжать. Эвакуируются обычно из всяких таунов и бедонвилей. Деревень в общем. Потому, что здесь на юге 90% частных домов это просто фанера с картоном и пластиком. Самая прочная часть – лестницы. Остальное можно насквозь машиной проехать при желании. Вот их обычно и сдувает. А в Орлеане в основном каменные и бетонные здания. Из них обычно никто не выезжал. Закупали воды, жратвы и пива и два – три дня смотрели шоу «Стихия». О том, что в этот раз будет совсем не так как раньше трендеть во всю начали лишь за сутки. До пипла начало доходить, что надвигается жопа! И тут началось такое, что не в сказке сказать не пером описать. Бардак дикий! «Марс атакует» - в натуре. Все дороги забиты намертво. Из города мой друг выезжал 10 часов. Без машины – вообще бессмысленно дёргаться. Общественный транспорт встал. В итоге наверное четверть народа осталось в городе. Особенно много негров - большинство из них живёт бедно, и деваться им просто некуда...
Об обстановке его словами:
Вода накрыла город капитально. Процентов 50% под водой. Все системы коммуникаций залило. Света нет, связи нет, воды нет. Работают спутниковые телефоны и несколько сотовых «сот», где ещё аккумуляторы не сдохли. Но самое главное – залило всю канализацию и говном натурально заполнен весь город. В холодильниках всё гниёт, вода стоит на улицах от трёх метров до метра, земля раскисает и превращается в болото. В первые дни ещё можно было ходить, а сейчас если под ногами окажется газон – проваливаешься ещё и в грязь. Смрад дикий. Смесь мочи, говна, гари и тухлятины. Улицы стали каналами. То и дело ветром по большим улицам медленно проносит трупы всяких животных. Да что там животных! Трупы людей в первые дни плавали как брёвна. Я видел троих. Толстая старая негритянка в памперсах, белый с пробитой башкой и кто-то вообще неузнаваемый. В грязи и обогревший. Мой сосед итальянец вытащил негритянку. Два дня у них лежала на крыше веранды. А потом исчезла – я думал нас нашли и её забрали. .... там! Завоняла так, что Франко вынужден был её привязать к двери и пустить дальше плавать. Франко держится один. Семью отправил, а сам остался защищать дом. Таких «сторожей» вокруг меня человек десять. Но говорят есть и те, кто целыми семьями остались. Особенно в центре в высотках и вообще в каменных домах.
Днём в общем тихо. В нашем районе кроме небольших магазинчиков грабить было нечего. У нас «крысы» - так мы их прозвали – появляются с темнотой. Процентов на 90 – негры. В основном молодые, но есть и здоровые мужики. Есть даже бабы. Плавают на самодельных плотах или надувных лодках сделанных их бассейнов. По три – пять человек. Тихо подплывают к дому и слушают – если людей нет – выламывают окна и начинают шарить и грести всё подряд. Особенно – хорошую аппаратуру, дорогие шмотки и всякие заначки, сейфы. И здесь если сразу их стрельбой не отогнал – лучше спрятаться и отсидеться. В доме они с перепугу начинают палить не раздумывая. У Франко рация типа «уоки-токи». Он с братьями связывается. Их тут в городе двое живёт. И все остались охранять дома. Франко говорит, что вчера в районе озера – один из престижных, кстати районов, где отсиживается его брат Николо застрелили старика, который пытался выгнать «крыс» из дома. Просто с перепугу. Но у нас пока дальше разграбления домов и магазинов дело не идёт. Но стрелять по ночам приходится часто.
А вот в центре – там просто война. Но не между властями и бандитами, а между бандами. Сразу после урагана чёрные разграбили оружейные магазины и теперь на руках незарегистрированного оружия море. Причём, любого. В большинстве магазинов были и свои коллекции. А там и автоматическое и какое угодно. Теперь идёт война за супермаркеты и бутики. В первые два дня ещё отоваривался, кто хочет, а теперь всё поделено между чёрными и они то и дело между собой выясняют отношения. Пальбу даже отсюда слышно.
За четыре дня нас раза три облетали вертолёты. Что-то проорали в мегафон и упиздили. Никто никому не нужен. Спасайся кто как может.
Полиции и прочей властной х.... вообще не видно. Здешние полицейские с..... вместе с семьями, причём на служебных машинах с мигалками. Во, ...., властный ресурс!
Говорят в городе ещё где-то и есть полицейские, но что они могут сделать против такого массового беспредела?
Американцы как дети. Выживаемость у народа на уровне детского сада. Все тупо живут на купленных запасах жратвы и воды. С последней вообще труба. Заканчивается быстро. И начинается форменная истерика. Люди бегают по крышам. Орут, визжат, к небу руки тянут. Типа от жажды подыхают. Я пытался объяснить, что если совсем плохо – нужно разводить огонь и кипятить любую воду, а при элементарном умении просто дистиллировать пар. Мотают головой – нельзя. И снова – выть! Если их не начнут спасать, то здесь половина народа сойдёт с ума. Историка кругом дикая.
На четвёртый день я решил, что пора с..... оттуда. Особенно когда узнал, что дамба размыта. Это значит, что ловить в городе ближайший год просто н..... Дамба размыта. Даже если её восстановят вода никуда не уйдёт. Собрать её насосами просто не реально. Она кругом. Во всех ямах и подвалах. Что здесь скоро начнётся, когда в этой гнили расплодится всякая хрень типа москитов, и прочей дряни – лучше не видеть. А что будет если расплодятся всякие бактерии и начнётся эпидемия? В общем, прикинул я .... к носу, и стал готовиться к заплыву.
По примеру чёрных, обыскав дом, нашёл на чердаке старый надувной детский бассейн – круг метра полтора в диаметре, оставшийся видимо от предыдущих съемщиков. Сложил немного одежды в мусорный мешок, ноутбук и документы в другой и ещё один сверху для герметичности. Сколотил весло из длинной рукоятки швабры и разделочной доски. Ну и отплыл. Проплыл мимо Франко. Он крикнул, что как только за ним приплывёт брат он тоже будет уматывать. И вообще, мол, надо нанять хорошую лодку, вывезти вещи и переселяться. Своей семьёй он не хочет рисковать.
На углу улицы увидел вдали амфибию военных. Стал кричать. Они подплыли. Оказались национальной гвардией. Подняли меня на корпус. Встретили хмуро. Всё на мешки косились. Решили, видимо, что мародёр. Пришлось распечатывать показывать. Успокоились. Дали бутылку воды. Сказали что с утра должна начаться операция по вводу войск в город и масштабной эвакуации. Но типа все ждут команды на введение чрезвычайного положения. Б...! Х.... ждать? Вот – вот поздно будет уже что-либо вводить.
Что могу сказать по итогу - режиссёр "Ливень" - Нострадамус! Б...., всё так и было! Как в кино...»
Вот такой рассказ. Може,т кое что не записал или передал не дословно. Но тут уж извините. Что называется – «принято по телефону!»

Американская политическая система была основана в Филадельфии, но американская нация основана на обширных сельхозугодьях, которые простираются от Алегенских гор до Скалистых гор. Те сельхозугодья производят богатство, которое финансировало индустриализацию Америку: Оно позволило сформироваться классу небольших землевладельцев, которые, как ни удивительно, могли произвести больше, чем они способны потреблять. Они могли продавать излишки зерновых на восток и в Европу и сберегать деньги, которые в конечном счете стали капиталом для основания американской промышленности.

Но это была не необыкновенная земля, не фермеры и владельцы ранчо, которые привели процесс в движение. Скорее это была география - экстраординарная система рек, которые текли через Средний Запад и позволили им отправлять их излишки наружу. Все реки сливались в одну - Миссиссипи - и Миссиссипи текла в порты вокруг одного города: Новый Орлеан. Именно в Новом Орлеане баржи разгружались, и их грузы хранились, продавались и перевозились на океанские суда. До прошлого воскресенья, Новый Орлеан был, разными способами, центром американской экономики.

По этой причине, Битва за Новый Орлеан в январе 1815 была ключевым моментом в американской истории. Даже при том, что сражение произошло после того, как война 1812 г. была закончена, возьми британцы Новый Орлеан, мы подозреваем, что они не вернули бы его обратно. Без Нового Орлеана, вся покупка Луизианы была бы бесполезна Соединенным Штатам. Или, более точно, британцы контролировали бы регион, потому что, в конце концов, ценность покупки заключалась в земле и реках- которые все сходились на Миссиссипи и окончательно в порту Нового Орлеана. Героем сражения был Эндрю Джаксон, и когда он стал президентом, его навязчивая идея о Техасе была непосредственно связано с желанием не допустить мексиканцев к Новому Орлеану.

Во время Холодной войны, жуткая тема обсуждения среди скучающих аспирантов, которые изучали такие вещи, была такова: Если бы Советы могли бы разрушить один город большим ядерным ударом, какой город они выбрали бы? Обычными ответами были Вашингтон или Нью-Йорк. Для меня, ответ был прост: Новый Орлеан. Если движение по Миссиссипи будет закрыто, основы экономики будут разрушены. Индустриальное сырье, необходимое для фабрик не смогли бы ввозить, и сельскохозяйственное богатство станет невозможно вывозить. Альтернативные маршруты в действительности не существовали. Немцы знали это также: немецкие подводные лодки вели боевые действия в устье Миссиссипи в ходе Второй мировой войны. И немцы и Стратфор согласны с Энди Джаксоном: Новый Орлеан был призом.

В прошлое воскресенье, природа уничтожила Новый Орлеан почти также основательно как и ядерный удар. Геополитический эффект Катрины не сильно отличался от ядерного гриба. Ключевой выход из Северной Америки был закрыт. Нефтехимическая промышленность, которая стала активом региона со дней Джэксона, была под угрозой. Судоходность Миссиссипи к югу от Нового Орлеана под вопросом. Новый Орлеан как город и как портовый комплекс перестал существовать, и не было ясно, когда положение может поправиться.

Порты Юга Луизианы и Новый Орлеан, которые находятся к северу и к югу от города, являются столь же важными сегодня как и в любом пункте в истории республики. Сам по себе, порт Южной Луизианы - наибольший порт в Соединенных Штатах по тоннажу и пятым по величине в мире. Отсюда экспортируется более чем 52 миллиона тонн в год, из них более половины сельскохозяйственные продукты - зерно, соя и так далее. Большая часть продукции американского сельского хозяйства вывозится через этот порт. Почти столько же, 17 миллионов тонн, ввозится через порт - включая не только сырую нефть, но и химикаты и удобрения, уголь, бетон и так далее.

Можно представить Новоорлеанский портовый комплекс как место, где предметы потребления сельского хозяйства вывозятся в мир, и ввозятся предметы потребления промышленности. Товарная цепь глобальной пищевой промышленности начинается здесь, как и цепь американской индустрии. Если эти сооружения исчезли, меняется больше чем просто цена товаров: сама физическая структура мировой экономики должна была быть изменена. Рассмотрите для примера каково будет воздействие на американскую автопромышленность, если сталь не прибывает вверх по реке, или эффект на глобальные запасы продовольствия, если американское зерно и соя не добираются до рынков.

Проблема состоит в том, что нет никаких хороших судоходных альтернатив. Речной транспорт дешев, и большинство предметов потребления, которые мы обсуждаем, имеют низкие соотношения ценности-к-весу. Американская транспортная система была построена при условии, что эти предметы потребления поедут в или из Нового Орлеана баржей, где они были бы загружены на суда или разгружены. Даже если порты подобного масштаба имеются в других местах в Соединенных Штатах, не хватит грузовиков или вагонов, чтобы справиться с дальней перевозкой этих огромных количеств - предполагая, что это будет рентабельно, что не факт.

Внимание в СМИ было сосредоточено на нефтедобывающей промышленности в штатах Луизиана и Миссиссипи. Это не тривиальный вопрос, но в определенном смысле, оно затмевается судоходной проблемой. Во-первых, Штат Луизиана - источник приблизительно 15 процентов произведенной США нефти, большая часть из Мексиканского Залива. Местные очистительные заводы являются критическими к американской инфраструктуре. Если бы все эти сооружения были потеряны, эффект на цену нефти во всем мире будет необычно болезненен. Но если бы сама река стала несудоходной или если бы порты перестали функционировать, воздействие на экономику было бы значительно более серьезным. В некотором смысле, нефтяная отрасль более гибка чем транспорт.

Есть и хорошие новости. По общему мнению, Оффшорный Нефтяной Порт Луизианы, который обслуживает супертанкеры в Заливе, неповрежден. Порт Фоерчон, который является центром для добычи в Заливе, получил повреждения, но восстанавливаем. Статус нефтяных платформ неясен, и не известно, на что подводные системы стали похожи, но на поверхности, повреждения - хотя не тривиальный - все же поправимы.

Новости о реке также намного лучше чем ожидалось в воскресенье. Река не изменила русло. Главные дамбы, сдержащивающие реку выдержали. Миссиссипи очевидно не сдвинулась до такой степени, что массивная выемка грунта была бы необходима, чтобы сделать ее опять судоходной. Даже портовые сооружения, хотя очевидно повреждены во многих местах и разрушенны в немногих, все еще там. Река, как транспортный коридор, не была потеряна.

То, что было потеряно, - город Новый Орлеан и многие из жилых пригородных областей вокруг этого. Население сбежало, оставляя позади относительно небольшого количество людей в отчаянных условиях. Некоторые мертвы, другие умирают, и серьезность ситуации превосходит ресурсы, необходимые для улучшение их условий. Но население, попавшее в ловушку в Новом Орлеане не имеет геополитического значения: Значение имеет население, которое уехало и которому теперь некуда возвращаться.

Месторождения нефти, трубопроводы и порты требовали квалифицированной рабочей силы. Для рабочей силы требуются дома. Ей требуются, чтобы было где купить пищу и другие товары. Больницы и доктора. Школы для их детей. Другими словами, чтобы управлять сооружениями, критическими важными для Соединенных Штатов, вы нуждаетесь в рабочей силе - и эта рабочая сила ушла. В отличие от других бедствий, эта рабочая сила не может возвратиться, потому что больше нет места где они могут жить. Новый Орлеан перестал существовать, и область вокруг Нового Орлеана тоже или так ужасно пострадала, что не будет пригодна для жилья в течение долгого времени.

Возможно обойти вокруг этой проблемы в течение короткого времени. Но есть факт - те, кто уехал из региона, ушли, чтобы жить с родственниками и друзьями. Те, кто имел возможность уехать, имели также знакомых и ресурсы, чтобы справиться с переездом. Но эти ресурсы конечны - и поскольку становится очевидно, что эти люди не смогут скоро вернуться в Новый Орлеан, они будут вынуждены регистрировать детей в новых школах, находить новые рабочие места, приспособливаться к жизни на новом месте. Если они будут иметь какую-нибудь страховку, они их получат. Если нет, то - безотносительно эмоциональных связей к их дому - их экономическая связь с этим регионом окончательно разорвана. В очень короткое время, эти люди примут решения, которые начнут изменять население и патерны рабочей силы в регионе.

Город - сложный и продолжающийся процесс - который требует, чтобы физическая инфраструктура поддерживала людей, которые живут в нем и людей, которые этой физической инфраструктурой управляют. Мы не имеем в виду электростанции или водосточные сооружения, хотя они являются важными. Должен быть кто-то, кто продает бутылку молока или новую рубашку. Кто - то должен быть в состоянии починить автомобиль или сделать операцию. И люди, которые делают все эти вещи, наряду с инфраструктурой, которая поддерживает их, ушли - и они не скоро вернутся.

В этом смысле, выглядит почти так, как будто ядерное оружие было применено в Новом Орлеане. Люди в основном бежали, а не умерли, но они ушли. Не все сооружения разрушены, но большинство. Нам кажется, что Новый Орлеан и его окрестности перешли границу восстанавливаемости. Область может оправиться, конечно, но только с массивным вливанием ресурсов извне - и те ресурсы всегда будут под риском попасть под удар другой Катрины.

Смещение населения - главный кризис Нового Орлеана. Это - также национальный кризис, потому что крупнейший порт в Соединенных Штатах не может функционировать без города вокруг него. Физические и деловые процессы порта не могут происходить в заброшенном городе, каковым сейчас Новый Орлеан является. Речь не сооружениях и не о нефти. Это вопрос потери населения города и паралича крупнейшего порта в Соединенных Штатах.

Вернемся к началу. Соединенные Штаты исторически зависели от Миссиссипи и его притоков для транспорта. Баржи идут по реке. Суда проходят в океан. Баржи должны разгрузиться на суда и наоборот. Должно быть место, где производится этот обмен. А также место, где товары хранятся во время транзита. Без этого порта, река не может быть использована. Защита этого порта была, со времени покупки Луизианы, фундаментальной проблемой национальной безопасности для Соединенных Штатов.

Катрина уничтожила порт - не разрушая сами сооружения, а сделав область необитаемой и потенциально непригодной для жилья. Это означает, что, даже если Миссиссипи остается судоходной, отсутствие порта около дельты реки делает Миссиссипи гораздо менее полезной, чем раньше. Поэтому, Соединенные Штаты потеряли не только свой самой большой портовый комплекс, но также и полезность своей речной транспортной системы - основу всей американской транспортной системы. Есть некоторые альтернативы, но ни одна не в состоянии решить всю проблему.

Из этого также следует, что порт должен быть восстановлен и, город также. Порты вокруг Нового Орлеана расположены так далеко к северу, насколько возможно и при этом все еще доступны океанским судам. То что суда также должны быть в состоянии миновать друг друга в сужающихся к северу водных путях создает еще одну проблему. Кроме того, мост Шоссе 190 в Батон-Руже блокирует ход по реке на север.

Есть причина по которой Новый Орлеан расположен там, где расположен: Соединенные Штаты нуждаются в городе в этом месте.
Новый Орлеан необходим для коммерческой инфраструктуры Соединенных Штатов. Это - ужасное место для города, но именно то место, где город должен существовать. Поэтому, город обязательно вернется туда, потому что альтернативы слишком разрушительны. Урожай не за горами, и это значит, что порт должен скоро открыться. Как и в Ираке, людям, готовым вынести затруднения работы в Новом Орлеане будут платить больше. Но в конце концов, город вернется.

Геополитика - это постоянные географические факты и способ, которым они взаимодействуют с политической жизнью. Геополитика создала Новый Орлеан. Геополитика заставила американских президентов позаботится о ее безопасности. И геополитика вызовет восстановление города, даже если он расположен в самом худшем месте, которое только можно выдумать.

Сообщения из района катастрофы, вызванной ураганом «Катрина», напоминают о том, насколько тонок наносной слой цивилизации и насколько легко слетает он даже с людей, живущих в самом индустриальном из известных истории обществ. Стоит лишить человека крыши над головой, свободы автомобильного передвижения, электричества (от которого зависит защита от удушающей влажной жары), ограничить в еде и питье, а также убрать с улиц полицию, как он в течение 48 часов начинает вести себя, как движимое сиюминутными инстинктами животное. Не имея ничего против наших братьев меньших, напомним, что общество человеческое, если оно, конечно, желает оставаться обществом, отличается от стада именно системой правил общежития, которая тем сложнее и изощреннее, чем изощреннее и сложнее обсуждаемый социум.

Л. Февр заметил, что психологические отличия современного человека от обитателя средневековья обусловлены в том числе и тем, как эти индивиды воспринимают природные силы. Последний их лишь боится и вынужден мириться с наиболее грозными, да и просто неизбежными их проявлениями. Первый же не только уже давно не строит свою повседневную жизнь в зависимости от светового дня, не слишком мерзнет зимой и не так уж перегревается летом, но и гораздо меньше опасается непредвиденных капризов природы или стихийных бедствий, ибо стены его жилища крепки, а собственность – надежно застрахована. С помощью сего примера историк хотел продемонстрировать читателям, каково было жить без всех этих удобств нашим не таким уж далеким предкам. «Катрина» развернула данную картину в обратном направлении и со всей очевидностью показала нам, что зрелище это было малосимпатичное и что тешить себя тем, что мы-то – люди просвещенные и цивилизованные, пожалуй, не стоит.

Сообщения о панике, подогреваемой самыми безумными слухами, давке за водой, продуктами и в очередь на эвакуацию, беспричинно вспыхивающих драках, грабежах, насилиях, пожарах, действиях вовсе умопомрачительных (обстрел спасательных вертолетов – вынужденных в итоге сбрасывать груз с высоты), да и самый вид измученных и очень быстро доведенных до отчаяния людей доказал еще раз, насколько мы на самом деле близки к средневековью.

Справедливости ради стоит сказать, что вместе с поднявшейся водой Мексиканского залива всплыли и многие очевидные проблемы собственно Америки, не всегда различимые даже критичным сторонним наблюдателем. Известно, что в богатейшей стране мира достаточно бедных людей – но этого часто не видно, ибо граждан с разумным достатком гораздо больше, а в кварталы с выщербленными улицами и ободранными домами люди, даже проведшие всю жизнь неподалеку от них, попадают лишь по ошибке, подобно довлатовским героям. Известно и то, что беднота эта в основном – афроамериканская и что высоким уровнем образования она, увы, не отличается. И вот, когда стихия ударила по чуть ли не самым бедным районам Америки, оказалось что десятки тысяч людей либо не знают об эвакуации, либо не имеют возможности эвакуироваться (отсутствие во многих американских городах эффективной системы общественного транспорта – вопрос отдельный), либо попросту не верят в то, что говорят по телевизору белые дяди в галстуках и тети в брючных костюмах.

Чуть ли не самое шокирующее в происходящем для рядового американского телезрителя – все терпящие бедствие люди, на затопленных ли улицах Нового Орлеана, футбольном ли стадионе, где нашли приют более 20 тыс. чел., страдающих сейчас и от перегрева, и от недоедания, и от жуткой антисанитарии; все они обладают одним цветом кожи и цвет этот – черный. Очевидно и то, что полностью провалились традиционно недофинансирумые по сравнению с Европой социальные службы – среди умирающих на глазах пожилых афроамериканцев полным-полно прикованных к инвалидным креслам, нуждающихся в регулярном уходе (и в нормальной обстановке, скорее всего, его получавших). Ведь их кто-то был должен эвакуировать. Или мэр города считал, что их нужно только проинформировать – а дальше они сами пойдут?

Впрочем, почти полную неготовность к давно предсказываемой учеными (скучными, все время бормочущими про глобальное потепление, людьми) катастрофе продемонстрировали власти - и местные, и федеральные – такое ощущение, что FEMA (аналог российского МЧС) начала приходить в себя только через несколько дней после бедствия, и до сих пор ее действия координированы весьма слабо. Не добавило очков властям и то, что большая часть резерва Национальной Гвардии в пострадавших штатах – сил, чьей обязанностью как раз и является поддержание порядка и организация помощи в чрезвычайных ситуациях, – находится в Ираке и потому задействована быть не может.

Американцы отнюдь не склонны катить на свое правительство бочку по любому подручному поводу. В конце концов, «с Божией стихией царям не совладать». Но психологический удар оказался слишком силен – это видно по комментариям, исходящим с самых разных сторон политического спектра. Поскольку американцам привычно видеть себя неутомимыми борцами, успешно преодолевающими даже самые серьезные трудности. Десанты, спасатели, военно-инженерные части, раздача одеял, восстановление сетей электропередачи, эмоциональные повествования уцелевших счастливчиков – ко всему этому страна была готова. Но вместо этого она видит тысячи почти что брошенных на произвол судьбы людей: то скандирующих: «Помогите!», то доходящих до грани спонтанного, непонятно против кого направленного бунта, – десятки (сотни?) неубранных трупов, коронеров, идентифицирующих погибших на открытых автомобильных стоянках, ибо там больше солнечного света, полицейских, которым за малочисленностью отдан приказ не обращать внимания на мародеров, и кресты, коими отмечаются крыши домов, в которых обнаружены жертвы – дабы извлечь их тела, когда до этого дойдет очередь.

Не будем предсказывать сейчас, будут ли у наводнения политические последствия, а если будут, то какого именно характера. Но если американское население отреагирует на произошедшее, то реакция эта может быть столь же иррациональна, сколь невероятно было увиденное им за последние дни. В известном шведском детективе убийца ускользал от героев-сыщиков, чтобы быть затем приговоренным к пожизненному заключению за преступление, которого он не совершал. Если топор американского общественного мнения обрушится на Буша, то это может быть не в силу его реальных прегрешений, а потому, что люди не поверят в его сочувствие бедным и обездоленным, потому, что даже в глазах нейтральных избирателей его семья крепко ассоциируется с самым ненавидимым ныне институтом американской экономики – нефтяными компаниями, до предела взвинтившими в последние два дня цены на бензин.

Меня почему-то особенно тронула, быть может, не слишком уж значимая на фоне такого количества погибших история. В автобусе для эвакуируемых со стадиона в Новом Орлеане был маленький мальчик, которому не дали взять с собой собаку (животных – «не положено!»). Мальчик после этого почти захлебнулся в закончившейся рвотой истерике (то, что с ообщение об этом попало в сводку новостей, уже свидетельствует о шоке и самого журналиста, и выпускающего редактора) и только повторял: «Снежок, Снежок!» Сцена почти фолкнеровская или уильямсовская – кстати, оба величайших американских писателя тоже прошли через необыкновенный, не исключено, что навсегда ушедший от человечества под воду город джаза, единственную легкомысленную пряжку на «библейском поясе» (Bible Belt) консервативных южных штатов.

Если все случилось как написано, то невелика цена такому спасению. Спасать ведь надо не только в физическом смысле, но, по возможности, и в психологическом. Не с крыши горящего дома, в конце концов, этот автобус уходил, можно было и исключение сделать для ребенка-то. Ибо человеку при прочих равных условиях важнее всего со-чувствие, со-страдание. Поскольку проявить их не так просто – потому они настолько драгоценны. Легко спасти умирающего от жажды, если у тебя в руках есть бутылка воды. А помочь отчаявшемуся, потерявшему надежду, можно лишь вообразив себя на его месте. Проявив именно те эмоции (отсутствующие в любых приказах и руководствах), которые и делают человека человеком. Даже в самые что ни есть средневековые времена.

В данном утверждении, как и во многих других, Элти приписывает технократическому пути развития черты, характерные именно человеческому социуму. Это смешивание понятий недопустимо, поскольку изначально мы собирались рассматривать ТПР не только в людском, но и в эльфийском обществе.

Более того, таковые устремления, о которых говорит Элти, присутствуют далеко не у всех людей.

Я не могу согласиться и со следующим утверждением, что «технологии возникают как инструмент для удовлетворения жажды наживы»... Так было, например, с возникновением технологии Объектно Ориентированного Программирования (ООП). В чём угодно, но только не в корысти, можно заподозрить папочку ООП Алана Кэя. 

Во-второых, потому что технологии возникают для удовлетворения основных потребностей, которые не были бы удовлетворены без возникновения данных технологий.

И я не согласен с комментарием Элти к цитате из Ричарда Баха:

другой человек/эльф вполне имеет право заниматься изучением устойчивости к взлому алгоритма MD5, сочинять хокку на языке Perl, и ездить отдыхать не куда-нибудь за город, а только на Ширу, за тысячу километров от дома, потому что только там он начинает по-настоящему ощущать себя человеком/эльфом.

по-настоящему ощущать себя человеком/эльфом.

PS: есть даже не просьба, а пожелание: не загромождайте, пожалуйста, тред цитатами и выдержками, не относящимися к теме. Обсуждение и без того получилось довольно длинным, а тут ещё и весь этот оффтопик читать… Нам куда важнее не количество и размер постов, а их содержательность.

Большинство людей и сейчас могут обойтись без технологий. Да, им прийдётся сложно, но они вполне могут приспособиться

Но поскольку ни то, ни другое не свойственно эльфам, то я не считаю, что им нужно отказыаться от технологий – всё равно они никогда и ни при каких условиях не пойдут технократическим путём.

Я извиняюсь, что лезу в чужой разговор, но не слишком ли часто нас просят верить на слово?