А вот и я B) . Вместе со статьей. Наверное сразу следует извиниться за качество. У меня нет времени особо ее вычитывать.
И еще... Мировоззрение не компилируется из разных статей и фраз как лоскутное одеяло. Скорее растет как дерево. А информация это дождь, минеральные вещества, свет (что там еще нужно деревьям 
). Еще идеи и фразы - ключи к разным вопросам. Но для другого человека они могут быть чем-то другим. Все мы разные...
А еще я придерживаюсь философии неоплатонизма, вижу для себя внем многие ответы на вопросы. Но не просите меня выкладывать на сайт неоплатоников 
. Форум треснет 
! Кому интересно, потом скажу в каких книгах информация. Но не сразу! За 10 лет столько конспектов скопилось, ужас ! А теперь, вот сама статья. Может кто-то найдет в ней свои ключи, кому-то т она будет полезна...
ТОЛКИН И ПРИРОДА ЗЛА
Скотт Э. Дэвисон
«Властелин Колец» — история о борьбе добра и зла. Мы это сразу понимаем, поскольку это также и наша история. В мире Толкина мы распознаем те же проявления добра и зла, что в себе и других. Действительно, самой значимой сценой «Властелина Колец» является финальное поражение Фродо, когда он захотел обладать Единым Кольцом. Таким образом, зло на мгновение побеждает, и только удача спасает Фродо от него самого.
Аристотель говорил, что в комедиях выступают люди хуже нас, в эпосе — лучше нас, трагедии же повествуют о тех, кто похож на нас1. И с этой точки зрения «Властелин Колец» — трагедия с хорошим концом. Мы понимаем чувства Фродо, когда он поддается искушению и хочет завладеть Кольцом, поскольку сами неоднократно
См.: Аристотель. Поэтика. Гл. 2.
поддавались искушениям в собственной жизни. Но всегда надеялись, что все закончится так же благополучно. Во «Властелине Колец» Толкин ярко живописует природу зла. Тщательно разобрав его картину, мы более полно поймем зло в нас и нашем мире, а может, и начнем с ним бороться.
ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗЛО НЕЗАВИСИМОЙ СИЛОЙ?
Философы называют манихейством мировоззрение, согласно которому в мире существуют две равные противоположные силы: Добро и Зло. Термин возник от имени древнего персидского ученого Мани (216—276 гг. н. э.), предложившего такой взгляд на вещи. В соответствии с его позицией, Добро и Зло переплетены в этом мире и борются за превосходство, а поскольку это две равные силы, то неизвестно, какая из них в итоге победит — возможно, что никакая. В нашей культуре лучше всего такое мировоззрение отражено в сериале «Звездные войны», где и плохие и хорошие обладают силой и ни одна из сторон очевидно не превосходит другую.
Последователи Мани считают, что могут объяснить многие аспекты человеческого бытия через борьбу между Добром и Злом. Они полагают, что вещи могут быть как изначально добрыми, так и изначально злыми или чем-то средним. Поскольку в нашем мире мы встречаемся и с тем и с другим и поскольку мир на одном отрезке времени кажется лучше, чем на другом, то, следовательно, все нами наблюдаемое — видимый результат столкновения Добра и Зла, раскачивающих мировые весы.
Поддерживает ли «Властелин Колец» эту точку зрения? Некоторые авторы, включая ведущего исследователя Толкина Тома Шипи, полагают, что да, и на первый взгляд «Властелин Колец» действительно имеет ту же систему отсчета. Иногда обладатели Кольца борются лишь с собой, пытаясь надеть Кольцо, а иногда кажется, что на них влияет какая-то внешняя сила, некое абстрактное Зло. Например, когда Гэндальф просит Фродо показать ему Кольцо, чтобы опознать его, «оно — или сам Фродо, или оба вместе — почему-то не хотело, чтобы его коснулся Гэндальф». Кольцо не хотело или Фродо? Порыв исходил от Фродо или от некоего абстрактного Зла? Можно ли применить к Кольцу манихей-екое толкование и объявить Кольцо изначально злой вещью?
Следует помнить, что Единое Кольцо обладает своей силой только благодаря тому, что оно создавалось Сауроном, чтобы покорить мир. Это значит, что само по себе Кольцо не является по-манихейски независимой субстанцией Зла в мире, поскольку оно было оживлено волей и властью Саурона. Если перефразировать знаменитую поговорку Национальной ружейной ассоциации, не Кольцо развращает людей, а сила Саурона, передающаяся через это Кольцо.
К тому же Кольцо не является примером абсолютно злой вещи. Хотя Элронд и назвал его совершенным злом, но он хотел лишь сказать о невозможности использовать Кольцо для добра. Само вещество, из которого сделано Кольцо, не является злом. Даже в мире Толкина нет «злого металла». Если бы абсолютно те же куски драгоценного металла использовал кто-нибудь Другой и сделал бы кольцо, оно бы не было Кольцом Всевластья. Сила Кольца — сила Саурона, которая была заключена в Кольцо посредством неизвестного нам магического процесса. Как сказал Гэндальф, когда Единое Кольцо будет уничтожено, тогда Саурон «утратит всю силу, которой владел изначально, и разрушится все, что было создано его властью, а он пребудет во тьме кромешной безобразным исчадием мрака».
А что сам Саурон? Разве он не пример абсолютного зла?
Как замечает Толкин в письме, Саурон представляет собой самую развращенную волю. Но даже самая развращенная личность остается личностью, обладающей силой и способностями, которые сами по себе не являются злом. Как сказал Элронд, «перерождение всегда начинается незаметно, Саурон Черный не родился злодеем». Действительно, сам Саурон не является источником Зла, после него, по словам Гэндальфа, «явится в мир иное зло, может статься, еще большее: ведь Саурон всего лишь прислужник, предуготовитель».
Итак, «Властелин Колец» выходит за рамки мани-хейского мировоззрения. Это важно, поскольку сомнительна сама возможность существования чего-то абсолютно и совершенно злого. Все сущее обладает теми или иными положительными качествами. Даже то, что кажется злым по природе своей, не абсолютное зло. Например, ядерное оружие и фугасная бомба созданы исключительно для уничтожения людей и объектов, но даже они обладают положительными качествами (они созданы из частей, которые по сути не являются злом).
Но если последователи Мани ошибаются с природой зла, тогда что есть зло? Если зло не независимая сила, тогда что это?
ЗЛО ЗАВИСИТ ОТ ДОБРА
В другой системе взглядов зло предстает как нечто паразитирующее на добре. С этой точки зрения, для существования зла необходимо существование добра. Зло как тень: для существования тени необходим свет, но для существования света тень не нужна. Добро первично и независимо, тогда как зло вторично и зависит от добра.
Такое понимание зла часто называют августиниан-ским, поскольку его придерживался святой Августин {354— 430 гг. н. э.), один из наиболее известных и влиятельных христианских мыслителей всех времен. Августин писал:
Где бы вы ни встретили меру, число и порядок, вы, не задумываясь, соотносите все это с божественным, с Творцом. Если убрать меру, число и порядок, не останется ничего... Таким же образом, если убрать все добро, не останется никаких следов реальности; вообще ничего. Все добро от Бога.
Толкин разделяет августинианский взгляд на зло. Он пишет в письме: «В моей истории нет Абсолютного Зла. Не думаю, что оно существует, поскольку это Ноль».
Чтобы понять, насколько прослеживается во «Властелине Колец» августинианство, давайте не будем забывать его основную мысль, что зло есть недостаток Добра, так же как темнота — недостаток света. А поскольку добро первично и независимо, следовательно, чем большее зло представляет из себя нечто, тем ближе оно к пустоте. И во «Властелине Колец» мы находим тому множество примеров.
Черные Всадники, например, ездят на живых конях и носят настоящую одежду, чтобы «придать их отсутствию форму, когда они имеют дело с живым». Когда повелитель назгулов пытается войти в ворота Минас-Тирита, Гэндальф приказывает ему: «Возвращайся в бездну, тебе уготованную. Ступай назад, и да поглотит кромешная тьма тебя вместе с твоим Владыкою». Фродо, заглядывая в зеркало Галадриэли, видит глаз Сау-рона: «его зрачок — скважина в ничто — постоянно пульсировал, то сужаясь, то расширяясь». И Гэндальф замечает, что Саруман после падения Изенгарда «совсем высох», посвятив свою жизнь злу, так что «уж ни на что доброе не годится».
Подтверждением августинианского мировоззрения Толкина служит тот эпизод, когда посреди ужасной пустыни Мордора Сэм видит белую звезду, мерцающую над головой. Ее красота поражает Сэма, и он вновь обретает надежду:
Чистым, ясным лучом озарило его душу, и он подумал, что владычеству мрака раньше или позже придет конец, что светлый и прекрасный мир не подвластен злу.
Итак, и святой Августин, и Толкин сходятся в том, что нет ничего абсолютно и совершенно злого, поскольку такой вещи нет в природе, ведь само существование изначально есть добро. И оба они верят, что коль скоро добро первично и независимо, то зло вторично и зависит от добра. Но если это так, то откуда взялось зло? Если мир есть совершенное добро, то откуда взялось зло в самом своем начале?
ОТКУДА ВЗЯЛОСЬ ЗЛО?
Мы уже поняли, что абсолютного и совершенного зла нет. В соответствии с этим ничто само по себе не является злом, даже Кольцо Всевластья. Так откуда появляется зло? И святой Августин, и Толкин считают, что изначально все зло рождается в сознании личности. Святой Августин употребляет выражение «изысканное желание», чтобы описать истоки зла, которое он определяет как желание чего-то, что нарушает естественный порядок вещей. (Таким образом, «изысканное» означает надуманное, выходящее за пределы нормального.) Объясняя утверждение святого Павла, что «корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим. 6:10), Августин писал, что «сребролюбие» должно пониматься как «любая страсть, которая заставляет человека желать больше, чем положено. Эта алчность суть желание, а желание суть грешная воля. Следовательно, грешная воля — причина всего зла».
По мысли святого Августина, зло вполне может рождаться из добрых вещей. То же случилось и с падением Сатаны, и с падением Адама и Евы, считает он: в обоих случаях создания возжелали большего блага, чем им было положено. Это желание — причина всего зла, и когда мы свободно ему отдаемся, рождается зло. Святой Августин писал:
Ни добро, желаемое грешниками, ни сама свободная воля... по сути злом не являются... ибо зло — это измена вечным ценностям и обращение к ценностям преходящим. Эта измена и это обращение заканчиваются справедливым несчастьем, потому что совершены они не по принуждению, но добровольно.
Другими словами, зло исходит от проявления свободной воли1. Как он говорит в другом месте: «откуда берется эта измена, если только человек, для которого единственное добро Бог, подменяет Бога собой, чтобы и быть для себя добром, как Бог является Добром для Себя?»
Толкин вторит ему в одном из писем. Он пишет, что Война за Кольцо «не основывается на „свободе", хотя безусловно затрагивает и ее. Война происходит из-за Бога и Его неотъемлемого права божественной чести». Такая точка зрения на происхождение и причину зла подтверждается многочисленными примерами из «Властелина Колец».
Например, гордость и величие смертных представляются их слабостью, позволившей Саурону прельстить их Девятью Кольцами и тем самым поработить. Сыграв на «стремлении эльфов... к знаниям», Саурон сумел войти к ним в доверие и выковать Кольцо. Элронд говорит Глоину, что Трех эльфийских Колец Саурон не касался, те, кто их ковал, желали «познавать мир, творить добро и сдерживать зло». Разница между Тремя Кольцами и Кольцом Всевластья очевидна: создатели эльфийских Колец вложили в них желания, сообразные естественному ходу вещей, тогда как Единое Кольцо
1 Непонятно, как с позиции свободного выбора сотворенных существ можно объяснить так называемое естественное зло, т. е. результат действия сил природы (наводнения, торнадо, землетрясения и т. п.). Августин настаивает, что любое естественное зло в основе своей является именно человеческим выбором. С его точки зрения, наводнений, землетрясений и других напастей не было до грехопадения Адама и Евы, а потом Бог создал их как справедливое наказание за грехи. Но большинство сегодняшних христианских и иудейских теологов отказываются от такого подхода и объясняют естественное зло как неотъемлемую составляющую Божьего замысла, предполагавшего создать сложный, непредсказуемый мир для развития свободных существ заставляет своего владельца желать покорения всех остальных. Как говорит Гападриэль Фродо, чтобы использовать Кольцо, нужно укрепить свою волю, подчиняя себе волю других.
Тома Бомбадила Кольцо вообще не интересует. Он совершенно удовлетворен своим местом в мире, и у него нет ни малейшего желания получить больше, чем ему положено, он настолько выше власти Кольца, что Фродо, надевший Кольцо, не становится для него невидимкой: «Ишь ведь — выцвел, ровно моль... Ну-ка возвращайся! Да сними свою игрушку — без нее ты лучше».
Сэм тоже может противостоять искушению Кольца, потому что знает, что «хватит с него и собственного сада, незачем превращать в свой сад целое царство; есть у него свои руки — и ладно, а чужими руками нечего жар загребать». В отличие от корпоративных управленцев, пытающихся обокрасть своих акционеров и избежать ответственности за последствия, Сэм довольствовался бы собственным садом. Он противостоит желанию занять место, которое ему не принадлежит, и таким образом справляется с соблазном Кольца. Многие ли из нас способны противостоять подобному соблазну?
Боромир не в силах противостоять такому искушению. Когда Боромир предлагает воспользоваться Кольцом в войне против Саурона, Элронд отвечает, что его нельзя использовать для этой цели. Кольцо сделано Сауроном, принадлежит ему и есть «совершенное зло».
В нем скрыта огромная мощь, Боромир, так что и владеть им может лишь тот, кто наделен поистине великим могуществом. Но Могучим оно особенно опасно... Покуда оно существует, опасность проникнуться жаждой всевластья угрожает даже Мудрейшим из Мудрых.
Хороший совет, но, когда Боромир остается наедине с Фродо и Кольцом, ему не удается им воспользоваться.
Саруман также не смог противостоять искушению Кольца. Он пытается уговорить Гэндальфа присоединиться к нему и Саурону, скрывая от того до поры до времени их — Сарумана и Гэндальфа — планы: ...сначала мы будем даже осуждать жестокие методы Новой Силы, втайне одобряя ее конечную цель — Всезнание, Самовластие и Порядок, — то, чего мы мечтали добиться, а наши слабые или праздные друзья больше мешали нам, чем помогали. Нам не нужно — и мы не будем — менять наших целей, мы изменим лишь способы...
Саруман пытается оправдать мотивы, побуждающие его навязать свою волю миру и всему сущему. Он тут же спрашивает Гэндальфа, не знает ли он, где Кольцо Всевластья, и «в его глазах полыхнула алчность, которую он не в силах был скрыть». Гэндальф после поражения Сарумана объясняет, что тот не смог бы измениться, потому что «он не служил, но властвовал» — и это отсылает нас к знаменитой фразе мильтоновского Сатаны: «Лучше быть владыкой Ада, чем слугою Неба»1.
Совсем иначе видит свою роль в мире Гэндальф. У него нет желания «власти». Он говорит Денэтору, наместнику Гондора: Я не правитель Гондора и не властвую иными краями, ни великими, ни малыми. Однако же в нынешнем мире я в ответе за все, что достойно спасения.
1 Перевод Арк. Штейнберга. — Примеч. ред.
Безусловно, существует большая разница между служением и обладанием. Гэндальф понимает эту разницу и осознает, что он служитель, а не обладатель. Он отказывается «играть в Бога», распоряжаясь другими по своему усмотрению и желанию. И как бы Де-нэтор ни старался показать себя «властелином Гондора», Гэндальф все равно называет его «наместником Гондора». В итоге Денэтор оказывается властелином лишь собственной смерти, убивая себя и показывая тем самым, как он заблуждался о границах собственной
власти.
В противовес этой злой воле, стремящейся нарушить естественный порядок, хоббиты обладают неким врожденным чувством своего места. Мы уже видели, как «простой хоббитский здравый смысл» помог Сэму противостоять искушению Единого Кольца. Вернемся к «Хоббиту» и вспомним, что говорит Торин Оукеншильд, лежа на смертном одре и извиняясь перед Бильбо за те жестокие слова, которые он бросил ему, когда между людьми и гномами велись переговоры о дележе сокровищ дракона Смога:
В тебе хорошего больше, чем ты думаешь, недаром ты родился в доброжелательном краю. Доля отваги, доля мудрости, сочетающихся в меру. Если бы наш брат побольше ценил вкусную пищу, застолье и песни и поменьше золото, то в мире было бы куда веселее.
Конечно, у хоббитов нет иммунитета против соблазнов. Ведь Фродо в решительный момент поддался искушению и решил взять Кольцо себе. Когда это случилось, только жадность Горлума спасла Фродо от участи стать вторым Горлумом. Фродо повезло. Таким образом, уничтожению Саурона способствовали три случайно совпавшие злые воли: желание Фродо оставить Кольцо себе, желание Горлума отнять Кольцо у Фродо и сосредоточенность Саурона на своем желании захватить мир, помешавшая ему подумать о том, что некто может замыслить уничтожить Кольцо.
Очевиднее всего природа зла явлена в самом Сауроне. Гэндальф говорит, что Сауроном руководит одно лишь желание власти. Он слишком сосредоточен на мысли захватить весь мир и слишком обеспокоен судьбой Единого Кольца, как объясняет Гэндальф: «что мы хотим лишь низвергнуть, а не заменить его — это превыше его разумения». Сравнивая Саурона с Сатаной, Толкин утверждает, что мысли могут быть источником зла:
В моей истории Саурон представлен настолько близко к абсолютно злой воле, насколько это возможно... Саурон хочет быть Королем-Богом и добивается этого через своих слуг.
Таким образом, Саурон хочет свергнуть Бога, чтобы присвоить себе чужое место. Как сказал бы святой Августин, такое желание — «корень всех зол» на земле.
ВСЕСИЛЬНОЕ ЗЛО
Мы уже знаем, что любое зло начинается с добра. И таких примеров в Средиземье — множество. Онт Древень замечает, что тролли — подделка под онтов, так же как орки — насмешка над эльфами. Фродо то же самое говорит об орках, а Изенгард Толкин описывает всего лишь «как раболепную копию, игрушечное подобие Барад-Дура, великой Черной Твердыни». Во всех этих случаях злые вещи являются всего лишь искаженной копией добрых.
Неудивительно, что во «Властелине Колец» зло связано с разрушением добра. Орки, например, изобрели много умных, но жутких машин, особенно военных. Древень, говоря о Сарумане, негодует, что тот относится ко всему растущему только как к материалу для задуманных им конструкций и выводит породу орков, не боящихся солнечного света. Известно также, что орки получают наслаждение от уничтожения живого.
Аспект разрушения проникает в сферу отношений. Например, когда Гэндальф и Пин в поисках Денэтора, наместника Гондора, находят у закрытой двери мертвого привратника, Гэндальф замечает: «То-то Враг порадуется!» А Хэлдар, эльф из Кветлориэна, сетует, что «наша разобщенность и взаимное недоверие вызваны лиходейской мудростью Врага».
Все это характерно и для нашего мира. Например, 11 сентября 2001 года террористы использовали изначально добрые вещи (самолеты) для разрушения, разорения и смерти. Ими двигала безусловно злая воля — желание навязать свои условия миру. Обрекая множество невинных людей на смерть, они присваивают чужое место и чужие привилегии. Их выбор продиктован той же злой волей, которую мы находим у Саурона и его приспешников.
К счастью, нам есть на что надеяться, если только Толкин прав и манихейская точка зрения на природу зла ошибочна — и зло не отдельная сила, равная добру и противостоящая ему. Наоборот, как утверждает Августин, добро — основополагающе и независимо, тогда как зло вторично и зависимо. И если зло не может существовать без добра, то обратное неверно. А это значит, что всегда есть способ полностью исключить из мира зло. Поскольку зло появляется из априорно существующего добра, следовательно, добро есть модель мира, так сказать, «по умолчанию». И поскольку у людей есть право выбора, вполне возможно, они сделают правильный выбор. Поэтому всегда есть надежда, что зло будет побеждено.
Подведем итог. Мы узнали, что зло — недостаток добра, что оно рождается из желания большего, чем положено, и что оно связано со страхом и разрушением. Понимая это, проще найти зло в себе и в других людях. Хотим ли мы управлять другими и навязывать свою волю миру? Где предназначенное нам место? Что приносит нам удовлетворение и что нас расстраивает? Умеем ли мы радоваться простым вещам, руководствуясь «простым хоббитским здравым смыслом» или нас прельщает фантастический идеал «хорошей жизни»? Ответив на эти вопросы при помощи ярких образов Тол-кина, мы сможем яснее понять, а возможно, и преодолеть зло в себе и в мире вокруг нас1.
1 Хочу выразить свою благодарность за редакторские замечания к первоначальной версии этой главы, что позволило внести множество существенных корректив. Отдельные благодарности Грэгу Башаму и Эрику Бронсону.
