Пусть будет так. Если никто не против. Пусть новая строчка вскрывает вены. Немного нового - это не означает конец всему тому, что уже дорого. Это не попытка изменить мир. Просто уже рвется яд из клыков. 
АНТИБИОТИКИ.
Воскресенье. Сегодня можно не идти на работу и основательно заняться генеральной уборкой. Как сильно он ненавидел пыль! За ночь накопилось столько микробов и грязи! А от микроорганизмов, известно, идут все болезни. Тиф, дизентерия, туберкулез… Нет, в его доме, во всей его жизни, нет места этим понятиям. Он просто панически боялся заразы и грязи. И сегодня – не исключение. Все будет стерильно. У него дома даже стояло оборудование для кварцевания.
Посреди уборки, во время мытья пола дезинфицирующим раствором, зазвонил телефон. Ему сообщили о повышении и просили, нет, требовали – выезжать немедленно на место. Он надел свежий костюм, чистые ботинки, включил кварцевание, вышел в подъезд, надев кислородную маску.
На работу он никогда не ездил в общественном транспорте: там много незнакомых людей – там лоно смертоносных вирусов. Он ездил в своей японской экологической машине с системой фильтрации поступающего воздуха ультрафиолетом. Но и там он содрогался от ужаса: его ботинки заносили бактерий и в машину.
На работе он ходил всегда в перчатках. Чтобы случайно не запачкать руки, дотронувшись до бумаг, до стола, до перил, до ручки двери… На работе тоже много людей, разносящих бактерии.
Уже на совещании. Речь директора фирмы прервана противным писком мобильника. Параноик прочел напоминание – пора обедать.
- Простите, сэр, мне пора обедать.
- Совещание не закончено. До перерыва еще полчаса.
- Я ТРЕБУЮ, чтобы перерыв был сейчас. Вы нарушаете мой график питания.
- Хорошо, но все должны быть здесь через 15 минут, а кто опоздает – потеряет работу.
- Но…
- Без НО. Живо.
Он не успевал добраться до дома и поесть. Его трясло и колотило, когда он мыл руки. Его трясло и колотило, когда он входил в столовую. Его голос дрожал и ломался, когда он заказывал еду. Он рассыпал по полу мелочь и уже наклонился… Но тут же вскочил, весь в холодном поту, так и не притронувшись к деньгам. Продавец сам все поднял.
Уже за столом. Руки дрожат. Паника. Он давится жирным гамбургером и картофелем фри, запивает ядовитой колой таблетки от изжоги, таблетки для пищеварения, слабительное, таблетки для похудения…
Тут он вспомнил руки продавца, которыми он ложил на тарелку еду. Рядом пронеслась жужжащая помойная муха. В состоянии, близком к обмороку и помешательству, он встал и, шатаясь, поплелся к туалету. Глаза застилали слезы, щеки горели в нервной лихорадке.
При входе в туалет он дотронулся до ручки двери, до крана… он валялся на полу и бился в истерике, разбивая кулаками осколки зеркал, разбивая руки и морду в кровь. Красная кровь на белых плитках общественного туалета смешалась с грязью, слезами, соплями. Его стала рвать от нервов.
Через пять минут он сидел на полу того же туалета и пытался подавить нервные всхлипывания.
- Ничего, все будет хорошо, все будет нормально. Я приду домой, лягу на диван и наглотаюсь антибиотиков. Все образуется.
